"Текст меняет нас, а мы меняем мир".
Ее дневник — музыка, облеченная в слова. Ее самый обычный "дыбровый" пост — многослойная история, где в обыденном обитает магия. Ее рассказы не читаешь — пьешь, как доброе вино *и хочется крикнуть: "Еще!"* А ее заметки о собственно магии, скандинавском пантеоне, вампирах и многом другом незаметно для тебя прокладывают путь к новым творческим находкам. А еще она — необычайно интересный собеседник, который прекрасно разбирается в дУхах и духАх, имеет вкус к книгам и ценит вкус жизни. О жизни городского шамана, магии, плетении слов и обретении смыслов — сегодняшнее интервью с Тень Черного Зверя

читать дальше— В эпиграфе к своему дневнику ты называешь себя городским шаманом. Что ты вкладываешь в это понятие? Чем городской шаман отличается от "просто" шамана?

— Городской шаман, оставаясь жителем города, старается не потерять связь с природой, научиться чувствовать свою связь с ней, научиться жить в городе в полную силу и в гармонии с ним. Городской шаман умеет говорить с городом, в котором живёт, и его духами.
По моим наблюдениям, городские шаманы делятся на две группы: одни обращаются к деревьям, травам и животным города, видя в них осколки первозданного мира, а другие воспринимают Город как рукотворный Великий Лес. Мне кажется верным синтез этих двух путей.
Отличие от традиционного шаманизма довольно велико, в качестве объекта диалога и обмена энергией выступает урбанистическое, созданное человеком пространство. При всём уважении к Традиции городской шаманизм даёт свободу творчества и общения с сущностями города. Это увеличивает риск в работе и ответственность шамана. Но при верном подходе даёт прекрасные результаты. Городской шаман никогда не заблудится в незнакомом районе — город выведет, город отведёт от опасного двора или подворотни, собьёт с твоего следа стайку гопников. А взамен он требует внимания и общения. Город хочет, чтобы с ним играли и говорили, он благодарен за добрые слова, за убранный с улицы мусор, за примеченного и поприветствованного городского духа, за горсть зерна для птиц, обитающих в соседнем парке.
Понимание сущности города позволяет более безопасно в нём жить, получать от него отклик и энергию. И она прекрасно сочетается с тем потоком, который идёт от деревьев в парке или от реки.

— Ощущать многомерность мира во всех смыслах слова — это облегчает или усложняет жизнь?

— Не облегчает и не усложняет. Даёт ей принципиально иное наполнение и глубину. Пока большинство уныло смотрит себе под ноги, я смотрю вокруг и вижу множество восхитительных моментов, из которых состоит жизнь. В моей жизни много красоты и радости. Там, где обычный горожанин видит асфальт, я вижу пробившийся сквозь него цветок. Цветок там есть для вас и для меня. Он зрим и вещественен. Каждый сам выбирает, видеть его или нет. Звучит вдохновляюще, да? Но у всего есть плата и обратная сторона. Если я надолго остаюсь без важных для меня источников силы, я становлюсь вялой, тревожной. Мне трудно даётся любая работа, от повседневной до магической. К сожалению, источник силы нельзя заменить по желанию или выбрать. Ты с ним рождаешься. У меня это зима и лунный свет. Петербург – Город Дождей. Но приходится с этим жить. Город не выбирают. Город выбирает тебя. Он возмещает мне мой голод как может. А может он многое. Любимая песня, сыгранная в переходе метро музыкантом, очень похожим на человека, который дорог и которого больше нет. Было такое. Огромная полная луна над чёрными водами ночной Невы. Маленький рок-клуб на крыше дома и взлетающий в серое, пасмурное небо самый чудесный, самый нужный голос. Кажется, пожелай, и устремишься следом.

— Каким ты видишь город? Какое у него лицо, характер и... кто его населяет на самом деле?

— Санкт-Петербург — не мой родной город «по паспорту». Я родилась далеко от него. Но по духу, по той силе, которую он излучает – да, несомненно, родной.
Петербург полон противоречий. Он – вечно юный блистательный придворный, который умеет нравиться и пускать пыль в глаза. Но это для чужих, для туристов. Под безупречностью стройных колонн и строгостью гранитных набережных – бешеная энергия. Город очень живой и сильный. Его сила старше него самого. Она ему досталась в наследство от тех странных племён, которые обитали здесь задолго до его основания. Сила эта очень природная и ночная. Жадная до крови и срасти. Когда я бываю в центре, мне иногда кажется, что брожу не меж домов и дворов, а по диковинному лесу, полному зверей, нимф и духов. Какие-то из них видны всем и изваяны в камне, а кого-то видят не все. Город строг и принимает не каждого, но если полюбит, непременно оставит себе. Что касается облика города, я вижу его как Сфинкса с черепом вместо лица. Петербург – огромный и изящный хищник. Только не совсем живой. Именно поэтому с ним бывает сложно: то хандра, то слабость – город об меня греется, забирает часть моих сил, чтобы потом вернуть. И не только об меня. Любите свои города – это даёт им жизнь и тепло.
Что касается населения города, то в голову приходят люди, сны, осколки прошлого и коты. О, коты в Петербурге особенные! Может, и не коты вовсе, а мантикоры и львы в кошачьих шубках. Они присматривают за городом и его жителями. Можно сказать, что коты – проявление души Петербурга. Когда каменному льву становится скучно на своём постаменте, он отправляется гулять по улице полосатым уличным котом.

— Расскажи о самой необычной встрече на самой обычной городской улице.

— Однажды мне последовательно встретились дождливым ноябрьским вечером господин в сюртуке и цилиндре, при трости и перчатках, вежливо мне поклонившийся; крупный мужчина внешности «закурить есть?», несший под мышкой большую плюшевую собаку, которой лет примерно столько же, сколько и мне; и невероятные медно – рыжие девушки-близнецы. Вся соль в том, что встретились они мне вечером, на тихой улице и в течение примерно пятнадцати минут.

— Знаю, что в твоей жизни особое место занимают скандинавские боги. Ты причисляешь себя к асатру, или у тебя свой путь? С кем из скандинавского пантеона у тебя наибольшее понимание, кто подставляет плечо, разделяет твою радость, может быть, подсказывает решения?

— Я чту Северный пантеон в меру своего скромного опыта и знания. Не состою и не хочу состоять ни в каких общинах и объединениях. Увы, языческие объединения в России больше заняты выяснением того, «кто тру, а кто – нет». Мне с этими людьми не по пути. Хотя с огромной нежностью смотрю на Асатру из скандинавских стран, настолько они тёплые, настоящие и не пафосные. У них традиция – живая. А у нас судорожное цепляние за внешние формы при упущенной сути. Я вижу развитие любой языческой традиции в русле индивидуальной практики, а не в судорожных попытках загнать всех обратно в общину.
Я чту и уважаю всех Богов моего пантеона. За семнадцать лет практики ни разу не обращалась разве что к Идун, Браги и Улю. Но ближе всех мне глава асов – Один. Многие слышали, что он – Бог войны. Это так. Но не только воины под его рукой. Один – Отец Всех. Каждый человек, даже не будучи язычником, может обратиться к нему за советом и помощью и получить их. Я чту Одина как Бога знаний и слова, снов и путей, целителя и мага. Того, кто избавляет от страхов и приводит тебя к твоей подлинной личности. Я пришла к Нему семнадцать лет назад робкой, забитой, слабой, не знающей своих желаний и своего места. Сейчас я знаю, кто я и зачем, что мне нужно и куда я стремлюсь. Этот путь нельзя закончить, пока жива, но я иду. Это главное. И меня ведёт путник в сером плаще.

— Я буду не я, если не задам этот вопрос: а Локи? Как складываются отношения с ним?
— Локи для меня – прежде, всего, побратим Всеотца. Я отношусь к нему вежливо и ровно. Без негатива, но и без восхищения. Вторым Божеством после Одина для меня является Скади – Богиня зимы и охоты, Спящая среди волков. Скади и Локи – Божества-антагонисты. Выстроить тесные отношения я могу только с кем-то одним из них. Я свой выбор сделала. И всё же, Локи иногда возникает в моей жизни. Обычно я работаю для него «связным» с теми, кому от него что-то нужно. Помогаю человеку провести обряд и правильно изложить свою просьбу. Несколько лет назад я написала для Хитрейшего сказку, и горжусь этим. Вот вы часто Богам сказки рассказываете? Нет. А вы попробуйте! Не могу не отметить, что русские последователи Локи – носители живого и повседневного язычества, не замкнутого на внешних условностях. Ребята, вы прекрасны!

— У каждого свой взгляд на магию. Для меня ты, прежде всего, чародей слова. В твоем дневнике мир получает в подарок еще одно измерение и начинает играть всеми красками полярных огней, даже если речь идет о повседневных событиях. Скажи, а ты описываешь свой магический опыт в рассказах? Вообще, пишешь что-то за пределами дневника? Если да, то где тебя можно почитать?

— На этот вопрос сложно дать однозначный ответ. В моих текстах вы не найдёте детальных описаний практик и медитаций. Их не получится использовать как пособия. Но многие сюжеты вдохновлены моими практиками или пришли ко мне из снов. Скандинавы эпохи викингов считали художественное слово формой магии, а поэтов и рассказчиков – чародеями. Я склонна с ними соглашаться. Текст меняет нас, а мы меняем мир.
Довольно многие свои тексты я пишу для себя, в стол. Они нужны мне как часть практики, как индивидуальная психотерапия и не предназначены для чужих глаз. Всё, что есть в доступе, можно найти в дневнике по тегу «моя проза».
— Что вдохновляет тебя на творчество и что помогает нанизывать образы на нитку сюжета?

— Если говорить об этом подробно и обстоятельно, то может получиться очень большой и сложный разговор, а если кратко, то меня вдохновляют: зима, полнолуние, огонь, серебро, абсент, волки, вороны, лошади, гроза, закат, эпоха викингов, картины прерафаэлитов, поэзия Шарля Бодлера, карнавальные маски, ирисы, Мелькор, Дикая Охота, кельтские сиды, тонкая белая кожа в веснушках, открытое горло и запястья, рыжие волосы, фиолетовый цвет, руны, хорошая беседа, розы, сны, мистер Сэндмэн лично, палочки корицы, вкус крови, любовь близких мне существ...

— Бывало, что случаи из жизни становились основой для рассказов?
— У меня есть цикл сказок «Домик у Озера», которые я пишу по мотивам повседневной жизни моей семьи. Так что да, случалось. Это первое, что вспоминается. Чаще меня вдохновляют не ситуации, а люди. У некоторых моих персонажей есть реальные прототипы. Иногда я говорю об этом вдохновителю персонажа, иногда – нет.

— Сейчас я задам странный вопрос, но, думаю, ты поймешь, о чем он: что ты хочешь совершить в творческом плане, что ты желаешь совершить, и о чем ты знаешь, что уже совершила, даже если оно пока не облечено в видимую форму?
— Я хочу продолжать сплетать слова. Продолжать рассказывать миру истории, дарить ему новые образы. Поддерживать и помогать найти путь тем, кто нуждается в этом, показать, что у мира больше граней, чем видно с первого взгляда. Я хочу быть шкатулкой с чудесами, откуда каждый может взять то, что захочет. Мне важнее рассказывать истории, чем быть писателем. На самом деле, это разные вещи. Но свои сказки про Домик у Озера я бы хотела увидеть изданными. Материал есть. Они находят отклик у маленьких и взрослых читателей. Осталось решиться. А ещё хочу побороть свой страх перед крупной формой и написать повесть. Некоторые мои циклы рассказов – почти готовые повести.
Из того что уже получилось: я живу. Я сплетаю истории. Я помогаю очистить взгляд от пелены обыденности тем, кто этого пожелает. Не много, но достойно.

— И, по традиции - пожелание читателям этого интервью.

— Прислушивайтесь к своим желаниям, друзья мои. Делайте то, что постоянно откладываете. Позволяйте себе маленькие приятные безумства. Танцуйте ногами и головой.
И спасибо, что прочли это длинное интервью.