Зверь всегда видит больше.
Лунное серебро медленно сочится сквозь плотные ноябрьские тучи. Пахнет сыростью, напрасным ожиданием снега и обнаглевшими дождями. Ветер влажным лоскутом облепляет лицо. Луна сегодня полна. Ее отблески играют на металлических пряжках плаща. Некто стоит в тени недостроенной многоэтажки, и тени так же ласкаются к его узкому породистому лицу и тонким пальцам, как и сотни лун назад. Кружево и бархат истлели, их сменил яркий искусственный шелк и тисненая кожа дорогого плаща, перчатки без пальцев и маленький серебряный нетопырь в мочке чуть заостренного уха. Подведенные дорогой тушью серо-зеленые глаза отражают два серебряных диска в глубине зрачков, острых и вытянутых, как у кошки. Чувственная усмешка кривит губы:

- Сколько мне еще ходить твоими дорогами, Селена? Сколько купать в твоих лучах несытую душу, сколько сердец мне держать в своих когтях? Сколькими смертями метить свой путь? Даже если их уже слишком много, и гончих спустили по моему следу, я не хочу умирать. Слышишь ли? Не хочу! И не умру. Мир меняется, он прекрасен и сладок. А люди пусты, но очаровательны. Кудлатое облако закрывает луну, а когда она выбирается на волю, под аркой подъезда уже никого нет. Только ветер гоняет сухие листья.

***

По старому парку на окраине города скользит сгорбленная фигура. Неловкая поза странно сочетается с текучестью и силой движений. Незнакомец одет в потертые джинсы, стоптанные кроссовки и видавшую виды кожанку. Слишком легко одет. Не по погоде. Пепельные волосы растрепались и упали на плечи, голодно сверкают темно- карие глаза. Поздний прохожий принял бы его за пьяного или наркомана. Только, почему же такой жутью веет? И откуда этот теплый, резковатый запах- запах живого меха и крови.

Два больных янтаря обращены к луне, скулы свело и язык плохо слушается:

- Мать- Луна, как мне быть? Долго ли быть так? Не зверем, и не человеком. Не могу я сидеть взаперти, прятаться от себя и других, жевать опостылевшее сырое мясо и бояться того, как полнеют твои бока. Освободи меня от своего дара, или забери в свои угодья, покрытые туманом, туда, где под лапами хвоя, а не асфальт. Туда, где горько и остро пахнет можжевельник, где от воды ломит зубы , где охотиться- честно и правильно.

Никто не слышит жалоб перевертыша, только печально шумят деревья над головой.

***

Рваный ритм. Яркий свет.Запахи беспечной плоти и пустых радостей. Смех по заказу. Страсть по привычке. Веселье по графику. Клуб. Здесь только она настоящая.Высокая и гибкая, с темными косами, с усмешкой в агатовом взгляде, с пальцами в бирюзе и рубинах.Она никогда не танцует. Сворачивается в темном уголке и ждет. Ждет беспечности и молодости, прячет хищную суть и клыки за улыбкой. Она одна не клянет Белую госпожу. Ламию устраивает все. Она так стара, что не помнит первого лунного луча, обласкавшего ее шкурку. Помнит, как росла и мудрела в ее лучах, как сменились городами из камня священные рощи. Как пришлось уехать далеко на Север. Здесь холодно.Зато, добыча сильная и беспечная.Охотиться можно реже и не торопясь.

Но, и ламия знает: луна никогда не отпустит тех,кого отметила. В этом они похожи.

Хильд

19-20.11.2013


@музыка: норвежский варганный пляс

@настроение: лунное, беспокойное, перевертышное

@темы: моя проза, ночь, вампир, луна