Уууу, как же больно читать Макса Далина. Всю душу в очередной раз выпотрошил.По всем болевым точкам прошёлся. А не читать не могу. Я не знаю настолько элегантной вампирской истории на русском языке. Я не знаю другого автора который так пишет зиму и Петербург. Город - ещё один герой. Возможно, главный. А вампиры - тонкий отвлекающий манёвр. И всё это сшито строчкам любимых песен. Каждый вампирский текст Далина звучит. Именно теми голосами, которые дороги. «Ария» с Кипеловым, «Пикник», «Зимовье зверей». Удивительно ли, что в каждый его текст я падаю с безоглядным восторгом, зная - в финале будет больно. Очень.
Но «Обманной весны» я избегала много лет. Очень уж не хотелось смотреть на эту историю глазами вампироборца. Автор решил не ждать финала, и сразу ударил по больному. Вампирская проза, говорите? Да нет тут её. Зато есть никому не нужные солдаты, вернувшиеся с войны и принёсшие её с собой в мирный город. Нужно срочно найти врага, не важно, какого. Инстинкты убийцы требуют выхода.
Тут тебе и тухленькая, продажная и насквозь лживая «духовность», которую нам транслируют как норму. А вампиры - всего лишь удачно подвернувшийся объект охоты для того, кто распробовал вкус убийства на войне. Очень тяжёлый, очень социальный текст... не переставший быть восхитительной мистической прозой. Если пробьёшься на ту сторону текста сквозь социальное. Бросить читать я не могла. История не отпускала из цепкой хватки. Да и как перестать читать, если там, по ту сторону букв, холодный, заснеженный март. Зима и ночь в момент абсолютной власти. Очень хотелось просочиться сквозь текст, и оказаться там, во времени, которое у меня отняли. Вампирские тексты Далина - это ещё и экстренная инъекция зимы прямо в сердце.
Для меня в этой истории нет героя - только жертвы. Не считать же таковым Грина, который прикрывает верой и заботой о благе людей ксенофобию и жажду убивать? И не его друга Ивана, который своего мнения не имеет, смотрит Грину в рот и делает всё, как он скажет?
Увольте меня от таких «героев», которые сами себе и злодеи и жертвы.
К середине повести я поняла, куда героев и читателей ведёт автор, но порадоваться не смогла. Наверное, это хорошее решение. Для всех. Но меня не оставляет яростное ощущение, что Грин не заслужил того, что получил. Автор щедро даёт своему персонажу возможность меняться и расти. Только не очень-то верится, что Грин сможет. Не прониклась я к герою ничем, кроме неприязни. И от этого читать было особенно тяжело.
Эта небольшая повесть на порядок сильнее всего остального цикла «Лунный бархат». Но она же и самая больная и нелюбимая. Не скоро я к ней вернусь.
И, эта книга просто напрашивается на цитатный флэшмоб.

Даже теплой весной в Питер приходят холода, когда цветет черемуха.
Холодные ветры с Финского залива несут в отогревшийся город серые тучи, дождь, острый внезапный удар севера. Холодные ветры несут легкую медовую пыльцу кустов, похожих на майские облака; хмурятся и жмурятся бесчисленные одуванчики — они не любят, когда холодно и сыро. Белые ночи приходят вслед за холодами — и после двенадцати город синий, синий и лиловый, и пахнущий дождем и черемухой, и ветер все нашептывает что-то деревьям, все нашептывает…

***
Двор был похож на парк. Двор благоухал сырой травой, березой, тополями и мокрой живой землей, но черемуха перебивала все, парила над двором медовым ангелом, белела в синем сумраке спустившимися туманами — а рядом с ней белели цветущие яблони, вишня — впору по-японски любоваться цветущей сакурой — молодая слива и впервые в жизни робко раскрывшая несколько цветков айва. Небеса, заплаканные, заспанные, холодные и синие, смотрели на все это сверху, и бледная луна ныряла в рваных весенних тучах, не в силах решить, светить ей сегодня, или спрятаться окончательно.