Самое время написать этот текст, пока ещё плещется у самого горла новолуние.
Не высматривай луну в небе, не стремись углядеть её в лавандовой кисее ранних сумерек. Не сверкать ей на небе чистым серебром, не водить волчьи стаи, не тревожить детей и поэтов.
Где-то на самом краешке мира проснулся от чуткой дрёмы тот, кому принадлежит луна в ночь новолуния. Там, где небо сходится с морем, где спорят с ними обоими древние скалы, прочно впилось корнями в песок сухое, безлистное дерево. Оно не живёт и не умирает. А, может, никогда и не жило. Сами Боги не видели его слабым зелёным ростком. Ветви исполина широко оплели небо, на его острых рогах отдыхает ветер, в надёжной развилке свито гнездо. Не орел живёт меж ветвей, не страшное чудище мантикора. И того чудеснее обитатель гнезда на краю мира. Сладко спит он в уютной колыбели, что сложена из прочных веток, устлана пёстрыми звериными шкурами, алым шёлком. На ветвях как язычки пламени горят алые лоскутки, звенят медные и серебряные колокольчики. Отзванивают время, которое течёт к новолунию. Тоньше лунный серп, беспокойнее сон того,кто укутан в кокон из шёлка и звериного меха.
Когда солнце канет в беспокойные волны, и небо окрасится шафраном, пурпуром, серебром, когда поглотит всё это великолепие жадная извечная темнота, тихо ступают по золотистому песку ноги не ноги, а лапы когтистые, серые, словно у волка из густых северных чащ. Море жадно слизывает прохладным языком его следы, море лежит у его лап и чутко слушает. Только песок шуршит под невесомыми шагами, только налетевший с гор ветер треплет волосы цвета потемневшего серебра, цвета снега, на который упала на миг тень воронова крыла. Тихо звенят браслеты на руках и амулеты на шее. Кристаллы и кости, драгоценные камни и причудливые древесные сучки. Большие, прозрачные глаза с узким зрачком неотрывно следят за краем неба. Никогда он не пропускает миг, в который ослабевшая, исхудавшая луна замерцает над горизонтом. Тут и вцепятся в нее ловкие пальцы четырёх рук, заморочат, заплетут в косы цвета остывшего пепла, зачаруют песней, для которой не нужно слов. До самого рассвета будет сидеть у воды Ангел убывающей луны, будет влюблённо смотреть на отражение своё в спокойной морской глади, лишь изредка поправляя острый, ртутно блестящий серп в причёске. Говорят, что если принести ему в такую ночь ожерелье узорное, витое, серьги звучащие, срежет он лунным серпом все горести с твоей души, всякое лихо с твоей судьбы. Только я не ходила на дальний морской берег в ночь новолуния, не видела, как слизывает море волчий след, что оставлен не волком. Кто знает, какие нити твоей жизни навсегда распорет лунное остриё. Оттого и тревожно, неспокойно и больно сердцу в новолуние.
Хильд
7-8.04.2016.

Сказка была написана под впечатлением вот отэтой картины.
Страничка художника на Девианте.